Рок Восточной Европы (forum "East Rock")

«Мой день как вода ни то ни се,
Моя голова пуста.
Теперь я не пью теперь я лифтер
И еле считаю до ста.
Но стоит утихнуть этому дню
Лечь и поесть хлеба
Стоит уснуть и во сне я пою
Это лифт на небо.
Это лифт на небо».

Чтобы сразу внести ясность: лично с Петром Мамоновым я не общался, не дружил, хотя несколько раз пути наши пересекались, что и неудивительно, ибо я сам являюсь представителем московского рок-движения тех времён. Посему о нюансах его личности, а он действительно был личностью, причём незаурядной, не мне судить, но по тем редким встречам у меня, конечно, определённое мнение сложилось.

Впервые я его увидел на предварительных прослушиваниях так называемой московской "рок-лаборатории", а я со своей группой «27-й километр» тоже в них участвовал. Тогда я увлекался панком, его "философия", на мой взгляд, идеально подходила к нарастающему протестному движению среди молодёжи. Напомню тем, кто не застал "брежневский застой" и горбачевскую "перестройку", что в СССР рок-музыка была под запретом, и все те, кто ей так или иначе занимались, властями автоматически зачислялись либо в диссиденты, либо в более-менее инертный их подвид - инакомыслящие.

И, вдруг, в середине 80-х начались послабления - в Питере уже существовал " Рок-клуб", а в Москве, не без инициативы КГБ, конечно, создавалась пресловутая «рок-лаборатрпия»...

В начале апреля 1985 года, в один из дней прослушиваний я сижу в зале, в котором находились в основном музыканты-участники и какие-то загадочные люди неопределённой наружности, и на сцену выходят "Звуки Му" с фронтменом похожим на потрёпанного жизнью полуспившегося маргинала, извивающегося угрём на раскалённой сковородке и, брызгая слюной вопящего "Зато я умею лета-а-ать!", " Источник заразы - это ты".

Будучи на тот момент уже рокером со стажем, ничего подобного, по крайней мере, на московской рок-сцене, я доселе не видел и не слышал! Это была не просто бомба, а ядерный взрыв. Музыка воспринималась неким сопутствующим жанру элементом, а Пётр со своими гримасами, судорожными телодвижениями юродивого завораживал, как шаман магическим бубном и бормотанием. Этот концерт - один из самых запоминающихся и ярких в моей жизни. Настоящий рок-н-ролл, неопрятный, драйвовый, хулиганский, что называется – без тормозов, корифеи панка Sex Pistols отдыхают…

Через несколько дней "оргкомитет" прослушиваний созвал всех нас, участников на "подведение итогов", но вместо того, чтобы озвучить результаты, нас ошарашили вопросом: " Что вы сами думаете по поводу этих выступлений?" И тут слово взял Мамонов и в жёсткой категоричной форме сделал разнос всей нашей рокерской тусовке, суть которого - все плохо, за редким исключением, уровень музыкантов ниже плинтуса и т.д. Отчасти я с ним был согласен, но, ежели уж на то пошло, то и сами «Звуки Му» профессионализмом тогда не блистали.

Позднее я познакомился с клавишником "Звуков" Пашей Хотиным, с которым дружу до сей поры, он частенько откликался на призывы поучаствовать в моих проектах; неоднократно общался с Алекандром Липницким, увы и его уже нет в живых, а с Петром Мамоновым более судьба меня не сводила.

После того, как он на самом пике популярности распустил «Звуки Му», а я это счёл проявлением его эгоцентризма и самодурства, то я к нему утратил всякий интерес и лишь иногда, чисто из «спортивного интереса» смотрел фрагменты его моноспектаклей, а из фильмов, в которых он снимался, смотрел только «Иглу» и «Такси-блюз» - на мой взгляд, ничего особенного.

До последнего времени творчество и перипетии жизни Петра Николаевича Мамонова были вне поля моего зрения, хотя, как журналисту, погружённому в информационное пространство, кое-что и просачивалось, но рассуждать на данную тему поверхностно считаю нецелесообразным.

Однако, в заключение отмечу следующее: у меня нет сомнений, что Пётр Мамонов – человек, заслуживающий уважение, хотя бы за то, что был искренен даже в своих заблуждениях; несомненно был талантлив и этот свой талант в значительной степени смог реализовать; его проект «Звуки Му», по крайней мере в масштабах пост-советского пространства, уникален, аналогов ему нет, хотя корнями он глубоко уходит в почву скоморошества.

С одной стороны, Мамонов мне чем-то напоминает одного из моих любимцев-уникумов Тома Вэйтса (Tom Waits), а с другой – шута в «Андрее Рублёве». Ассоциация эта возникла потому, что они вроде бы очень разные, но оба самобытны и уникальны.

Закончу своё повествование словами самого Петра Мамонова:

«Если ты на самом дне, то у тебя на самом деле хорошее положение: тебе дальше некуда, кроме как наверх».

Надеюсь, что лифт, в котором Пётр Николаевич отправился в свой последний путь, увезёт его в нужном направлении…